Шамиль тарпищев биография. Тарпищев Шамиль Анвярович
Николай Долгополов: Шамиль, на днях тебе...
Шамиль Тарпищев: ... И ты о том же.
Долгополов: А что ты хочешь? Скажи, в свои без нескольких дней 60, чего еще можно достигнуть в теннисе, чего не достиг ты?
Тарпищев: 60 - действительно юбилей, но для теннисиста - это лишь 6:0 в первом сете и впереди еще долгая игра.
Долгополов: А что бы ты хотел пожелать себе сам?
Тарпищев: Выжить в этой нелегкой борьбе. Главное, есть идеи, я знаю, что делать, а остальное будет зависеть от Бога.
Долгополов: Ты веришь?
Тарпищев: Конечно.
Долгополов: Шамиль означает - отмеченный Богом.
Тарпищев: Услышанный Богом - значит, нельзя никого подводить.
Долгополов: По-моему, в первый раз ты был отчетливо услышан в 2002-м, когда, уступая французам в "Берси", ребята впервые выиграли Кубок Дэвиса.
Тарпищев: Веришь, я часто думаю, что тогда наш результат был воспринят некоторыми как определенная случайность. Но с той поры утекло много воды. За это время, учитывая 2002-й, мы взяли пять Кубков - три Федерации и два Дэвиса. В теннисе - рекорд. И в 2006-м, когда выиграли Кубок Дэвиса, с нами уже здорово считались.
Его заждался Гиннесс
Долгополов: Я знаю, что ты очень аккуратно ведешь свою статистику: сколько раз, начиная с 1974-го, был капитаном.
Тарпищев: Суммарно сегодня у меня 105 матчей.
Долгополов: Здравствуйте, товарищ Гиннесс.
Тарпищев: И, без всякой иронии, я этим горжусь: у мужчин - 68 матчей, 37 - у женщин. Но рекорды не самоцель, и в принципе не в них дело.
Долгополов: А тогда в чем?
Тарпищев: В прошлом году наши победили в 428 международных турнирах, а теннис играют в 205 странах. Так что наш вклад в имиджевую составляющую России тоже весьма-весьма.
Долгополов: Осталась ли мотивация?
Тарпищев: Еще бы! Любой мужчина жив идеей. И если идея до конца не осуществлена, то надо жить и вкалывать. Моя идея: будущее тенниса - это создание академий, не отягощенных коммерцией. Если удастся в ближайшее время, если свершится по всей России, то мы станем непобедимы. Вот этим и живем.
Долгополов: Готовясь к нашей с тобой встрече, долго листал свои старые блокноты. В одном нашел запись от 26 октября 1987 года.
Тарпищев: Это день рождения моего старшего сына Амира.
Долгополов: И ты оказался далеко от дома, сидели мы с тобой у меня в корпункте в Париже. Мне позвонили, сказали о рождении твоего сына. И мы без билета рванули в "Шарль де Голль", уговаривали посадить тебя на забитый рейс.
Тарпищев: Счастливое время.
Долгополов: У тебя родился второй сын Филипп. Вы с женой смотрелись красивой счастливой парой, но что-то разладилось. Жалко. Слушай, а почему?
Тарпищев: Так по жизни получилось, что я развелся давно и без скандалов - разные взгляды на жизнь. У каждого она своя, и каждый волен решать судьбу сам. Для меня семья - это тыл. Нет тыла, значит, нет ничего - работы, счастья, дома. Дети остались у меня, и, естественно, было тяжело. И я предложил сестре с ее мужем переехать ко мне. Все свершилось и идет своим чередом благодаря сестре, которая обеспечила тыл, которого мне не хватало. И мы до сих пор живем в одном доме, вся нагрузка по воспитанию Филиппа на ее плечах. Для меня это единственный выход. Если б этого не было, не смог бы столько внимания уделять работе и от какой-то ее части вынужден был бы отказаться, чтобы оставаться с детьми. Для меня самая большая радость - утром вставать и везти ребенка в школу. Когда ты один на один можешь пообщаться, поговорить о важном. У детей свои интересы, их надо поощрять, пробуждать новые.
Долгополов: Шамиль, я давно хотел задать тебе один вопрос.
Тарпищев: Как удалось тебе привлечь в сборную Машу Шарапову?
Долгополов: Бог с ней, с Машей. Ты всегда помогаешь людям. Даже тем, кто был тебе не всегда верен, а в тяжкие минуты и кидал. И еще я знаю на своем примере, что делаешь это даже тогда, когда приходится просить о ком-то, в данном случае обо мне, у публики избалованной, в общении непростой. В трудный час, а он у всех случается, я получил от друзей кучу советов, а ты бросился мне помогать - энергично, напористо... Слушай, мы ж тебя, наверное, замучили со всеми нашими просьбами.
Тарпищев: Серьезный вопрос, на который я дам серьезный ответ. Мой жизненный принцип: мир может выстоять только тогда, когда он превращается в мир добрых человеческих отношений. Если такого мира нет, то все обращается в блеф. Все рушится только от того, что неправильно выстроены взаимоотношения. Если они выстроены, то появляется история, возникает и развивается содержание. Мы убираем человеческие отношения, и в мире ничего не остается.
И еще об одном. Теннис наш развивается и потому, что удалось создать ситуацию, когда игрок стал на 99 процентов главным. Сейчас здесь наработана стройная система человеческих взаимоотношений, которая обеспечивает благополучие теннисиста. У него есть основа для работы, для роста, для создания семьи.
Теперь о тебе. Во-первых, ты мой друг, во-вторых, профессиональный журналист, в чем я уверен твердо и объяснял это другим. Мы всю жизнь были откровенны. И ты помогал мне в непростые времена. Огромное спасибо.
Долгополов: Есть у меня в толстенной записной книжке и подробная запись одного собрания. Ты только что ушел из Кремля - и вдруг звучит предложение из той же серии: по собственному желанию - и из членов Международного олимпийского комитета.
Тарпищев: Психологически тогда было очень тяжело. Я пришел в Кремль свободным самодостаточным человеком. Никогда не держался за посты. Ельцин предложил мне стать советником, и я согласился только с третьей попытки. Ведь была у меня любимая работа, любимая игра, где я имел свое имя и свое место в жизни. Но Борис Николаевич сказал мне такую вещь: "Шамиль, ты мне много рассказывал о спорте, я тебе даю шанс сделать не так, как было, а как надо". И фраза эта у меня в голове отложилась. Мы честно делали свою работу по формированию нового спортивного движения. А когда в период выборов президента получилась политическая смена команды, то я, наверное, не наверное, а точно очень многим мешал. Потому что Ельцин называл меня другом, и я мог ему рассказать все, что знаю. И начались определенные гонения. Сейчас всю эту историю ворошить не к месту. Но когда в 1996 году нас убрали, стало обидно. Но не было той боли, которая могла бы быть. Ведь сознавал, что я был прав. Единственно, возникал внутренний вопрос: за что? Понимал, что меня могли уничтожить, списать на меня все. Хотели со мной разобраться, потому что я мог донести до него все, что происходит. Но я остался здесь, я работаю, и я нужен, а те люди, которым я мешал, где они? И Ельцин считал меня другом до конца своих дней. А тогда были переживания, два-три года оказались очень сложными. Но я чувствовал себя спокойным, стал работать. Спасибо теннисному миру. Он встретил меня очень тепло: в конце 1996-го меня выбрали президентом Федерации тенниса, и я вернулся к той деятельности, которая была мне ближе всего.
Везенье давалось кровью
Долгополов: А правда, что собирался все бросить - и в Южную Африку?
Тарпищев: Нельсон Мандела предлагал подписать контракт на три года. Цель - развитие спорта в Южно-Африканской Республике. Я чуть не согласился. Меня остановил мэр Москвы Лужков: "Ты что, через три года вернешься, тебя здесь забудут. Давай ко мне на работу советником". И я спросил: "Юрий Михайлович, а зачем вам это надо?". Лужков ответил: "Ты знаешь, где я родился? На Павелецкой-товарной. И пошли они все куда подальше". Вот так я стал советником Лужкова.
Долгополов: Если верить народной молве, то нет в спорте большего везунчика, чем Шамиль Анвярович Тарпищев. Как ты сам к этому относишься?
Тарпищев: Когда играл, ты считал себя самым большим неудачником. Потому и закончил в 25 лет "в силу отсутствия возможностей участвовать в международных соревнованиях". У меня был год, по-моему, 1972-й, когда я хорошо сыграл в Открытом первенстве Италии. Тогда зачет шел по 12 турнирам, я отыграл всего в трех и даже с девятью нулями стал 126-м в мире.
Долгополов: И что?
Тарпищев: И ничего. Было много трагедий и всяческих катаклизмов. Погиб мой первый тренер. Век мой теннисный был очень короткий - всего 8 лет, из которых шесть раз меня за что-то, я так и не понял за что, наказывали, не давая играть по шесть месяцев. И я все равно выиграл 11 международных турниров, но, так получилось, оставался гадким утенком. Ты говоришь, меня называют везунчиком?
Долгополов: И большим.
Тарпищев: Знали б они, какой кровью это давалось.
Долгополов: Что-то это тебя задело.
Тарпищев: Потому что везунчик - неправильное понимание. Удалось создать с 1974 года рабочую профессиональную тренерскую команду. Есть определенная преемственность - от тренера к тренеру, когда мы привлекаем в сборную молодых. Потому на протяжении 30 лет внутри сборных - без конфликтов.
Долгополов: А еще говорят, что у тебя интуиция фантастическая. Всегда - или почти всегда - делаешь верный выбор и ставишь как раз на нужного игрока. Как в 2002-м вместо первого номера Кафельникова выпустил вдруг на пятый матч финала с французами мало тогда известного Мишу Южного.
Тарпищев: Интуиция рождается, когда много внимания и времени уделяешь работе. Мы еще только тренировались перед тем матчем на таких же кортах в Монако, и уже приходила реальная мысль, что надо ставить Южного. Расклад и вариации игры сидели в голове, были практически готовы. Но предстояло подготовить к этому лидера Кафельникова. И он принял решение после бесед с тренером сборной Сережей Леонюком, который три дня сидел с ним рядом на корте. После проигранной пары, когда счет стал 1:2, Вячеслав Фетисов спросил меня, кто будет играть. Я сказал, что Южный - это единственный по ситуации шанс обыграть французов. И когда об этом сказали Кафельникову, то Женя был готов к такому решению.
Долгополов: Шамиль, а мне все-таки кажется, что нисходят на тебя озарения. Ты помимо всего как-то угадываешь, предвидишь.
Тарпищев: Я тебе скажу: бывает. Идет прием в казино в Монако. Два часа смотрю, как играют. И мне дают фишки: ну хоть попробуйте. Я чувствую: будет 17. Попадает 17. Схожая ситуация в Германии. Минут 40 наблюдаю, понимаю - будет 6. Ставлю 6 - и точно. И также в теннисе. Бывали случаи: завтра матч, сегодня считаю, что должен играть тот-то. А утром просыпаюсь и думаю: нет, неправильно. Должен играть другой игрок. И он выигрывает. Это интуиция? Но она на многом основывается.
Могу спать даже стоя
Долгополов: А вот еще эпизод из достоверных. Ты проигрываешь в матче Кубка - Дэвиса ли, Федерации. Нервы на пределе. Надо выигрывать, ибо иное тебя никогда не устраивает. Можешь заснуть в ночь перед игрой? Или снотворное, сто грамм?
Тарпищев: Что касается сна, то Бог меня наградил. Я могу спать даже стоя. Выдалось минут десять, двадцать, и я могу где-то сесть, задремать. И уже через двадцать минут я восстановился, я готов. В этом мое спасение: спать действительно приходится мало.
Долгополов: Но почему?
Тарпищев: Потому что так надо: всегда идешь спать последним, просыпаешься первым. Ты же тренер, и это твоя работа.
Долгополов: Помню, в Париже в 2002-м ты меня поразил. Я предложил вечером, перед последним днем финала Кубка Дэвиса куда-нибудь пойти, чуть расслабиться, а ты сказал, что должен сидеть около номера Сафина. Что, неужели иногда приходится и сидеть, ограждая выдающегося игрока от соблазнов?
Тарпищев: Ты воспринял меня слишком буквально. Но мой принцип: во время матчей от своих - никуда. Я пытаюсь понять состояние команды, настроение. Перед самыми последними секундами до выхода на корт мне наиболее важны ощущения игроков. Кто как себя ведет, кто попал в стрессовую ситуацию. Потому что если попал, то его надо выводить и помогать наилучшим образом подготовиться к игре. И когда говорю "сидеть у Сафина", это не сидеть в прямом смысле на стуле у двери. Однако надо знать все, что происходит, и понимать, что необходимо сделать для того, чтобы было лучше. Иногда я прошу Александра Волкова, нашего тренера, пройтись часиков в 11 вечера по номерам и потом рассказать, каково состояние каждого из игроков.
Долгополов: Но ты же сам называешь теннис эгоцентричным видом спорта, и люди, само собой, в него играют эгоцентричные. И помимо всего в свои 27, а то и в 24 еще и миллионеры. Приходит к ним тренер, пусть и всенародно прославленный, но явно без таких миллионов, а теннисист смотрит на него несколько свысока.
Тарпищев: Если чего в теннисе нет, то как раз вот этого. На отношениях знаменитой звезды и тренера на государственном окладе и миллионов не имеющего это не сказывается. Главное - человеческое общение, понимание. Если есть точки соприкосновения и общие интересы, то есть основа для работы.
Долгополов: Знаю, что ты часто прибегаешь к такому нетрадиционному методу, как приглашение спортсменов на обед. Что эти полтора часа сидения дают тебе и теннисистам?
Тарпищев: В теннисе у каждого свое "я". Все - сплошные лидеры: явные или скрытые. И чтобы не возникало конфликтных ситуаций, тут исключительно важно понять, кто есть кто в команде, каковы отношения между спортсменами. Необходимо взаимопонимание. А обеды, ужины, игры в футбол или в хоккей - это общение. Интересы у всех лидеров - абсолютно разные. Но когда они вместе, возникает общение. Стараюсь, чтоб оно было с юмором, с шутками.
Семья - мой тыл
Они живут вместе в его доме километрах в девяти от Москвы. Сыновья здорово подросли.
Старший Амир - студент. Он всегда был более самостоятельным. Иногда из школы приходил потрепанным - дрался за честь отца. В семье шутят: 272 боя и ни единого поражения. В 14 лет выиграл международный теннисный турнир. Но сейчас к теннису охладел. А младший - Филипп, в детстве долго болел. Сейчас болезни позади. Он - настоящий фанат тенниса, может, не такой талантливый, как старший брат, зато исключительный трудолюбивый. Племянница Алия тоже здорово выглядит на корте. И, без всяких шуток, отлично играет микст с Филиппом. Филипп напоминает отца. Также галантен к партнерше, умеет прощать ошибки, а если и переживает из-за проигрыша, то вида тоже не показывает.
Вряд ли кто в мире спорта не слышал фамилию Тарпищева - президента Федерации тенниса России, капитана российской сборной в матчах на Кубок Дэвиса и Кубок Федерации. В мире спорта вряд ли кто не слышал его имени, ведь он - член Международного Олимпийского комитета, человек, который неоднократно приводил наших теннисистов к победам на Кубке Дэвиса и Кубке Федерации, которые считаются неофициальными командными соревнованиями по теннису. В мире спорта Шамиль Анвярович - король, а вот о его личной жизни мало кто что знает.
Недавно тренеру с мировым именем исполнилось 60 лет. В жизни он достиг всего - посадил дерево, построил дом в Подмосковье, один воспитал двоих сыновей. Об этом и о другом с ним беседует наш корреспондент.
Шамиль Анварович, 2008 год объявлен годом семьи. Что она значит в вашей жизни?
Семья - это самое главное, что есть у человека. Это его корни и об этом нельзя забывать. Семья - один из шедевров природы. Семья - это общество в миниатюре. Она приносит полноту жизни, счастье. У меня всю жизнь было две семьи - теннисная и обычная. К игрокам всегда отношусь как к родным детям. Иначе не будет доверия, не будет взаимопонимания, а значит не будет и побед в этом виде спорта. Сейчас даже не знаю, какой из этих семей уделял больше времени. Нпверное, поровну. Может поэтому и достиг немалого в жизни и спорте.
Практически вся ваша жизнь прошла в теннисе. Вы - мастер спорта, заслуженный тренер России, тренерскую карьеру начали 30лет назад старшим тренером МГС ДСО «Динамо». Расскажите немного о своей семье...
По национальности я татарин! Мои родители из одной деревни Тат-Юнки, что в Мордовии. Это татарская деревня и вся моя родня - татары. Вся наша семья - долгожители. Прабабушка умерла в 105 лет, бабушка в 87, отец - в 82 года, а мама до сих пор жива. Мы сейчас живем вместе - мама, моя сестра Эльмира и ее муж Ринат, наши дети - мои два сына Амир и Филипп и их дочь Алия. Сестра с мужем ухаживают за мамой и мне помогают.
Любовь к спорту от отца?
Он был джигитом и кавалеристом! Легко поднимал с земли на полном галопе платок. Он от природы был человек спортивный. В армии ему не было равных в гребле на шлюпках, он здорово бегал на лыжах. Так что физические данные у меня от него. А вот ростом я пошел в деда, маминого отца.
Отец у вас тренером?
Штамповщиком! Он как пришел в тридцатых годах на московский завод "Знамя труда", так и проработал на нем до конца - штамповщиком. Он был еще и рационализатором. Во время войны его, как высококлассного специалиста, не призвали на фронт, а вместе с заводом эвакуировали в Куйбышев. Он вернулся в Москву в 1946 году и вскоре, 5 декабря, в День Конституции, женился. Был раньше такой праздник. Так что мы отмечали его вдвойне.
Когда у вас день рождения?
7 марта. Я 1948 года рождения. Мое имя переводится, как "услышанный Богом". Моя сестра Эльмира моложе меня на четыре года. Она закончила авиационный институт. Родился я в Печатниковом переулке, в районе Трубной площади. Потом мы переехали на Ленинградский проспект к стадиону Юных пионеров. Помню, как в 1-м Боткинском проезде мы жили в комнате на десятом этаже одиннадцатиэтажного дома. В коммуналке под номером 133. Эту комнату дали отцу, как передовику производства. Позже мы переехали на Новую Башиловку. Там была уже двухкомнатная квартира на четверых. А получить ее нам помог генеральный конструктор ильюшинской фирмы Геннадий Новожилов. Тогда я уже за сборную бывшего Союза по теннису выступал.
Говорят, что и на Беговой вы бегали?
По утрам иногда делал пробежки по Беговой. Туда переехали, когда завод построил новый дом на Беговой улице. Тогда новоселье справили в трехкомнатной квартире. Не поверите, но до 39 лет я жил вместе с родителями. А машину, зеленые "Жигули" шестой модели купил себе лишь в 32 года. А трехкомнатную кооперативную квартиру мне удалось купить с помощью зампреда Моссовета Анатолия Костенко, который любил играть в теннис.
Многие удивляются, как вам удается и теннисом в стране «рулить», и воспитывать двоих сыновей...
С женой мы развелись и сейчас воспитываю Амира и Филиппа. Имя Амир переводится как "повелитель". Видимо с генами ему передалась любовь к теннису от меня. Он неплохо играет по своему возрасту.
Когда играли за границей, Амира с собой брали?
Я играл ветеранские турниры за немецкий клуб и брал его с собой в Германию. Однажды сын отмочил такое! В прямом смысле этого слова. Один мальчик его обидел и Амир отомстил ему. Со второго этажа... помочился ему на голову! Потом он мне рассказал, что не один день сидел в засаде, чтобы наказать обидчика.
У вас есть и младший сын?
К Филиппу отношусь совсем иначе, чем к Амиру. Стараюсь с малых лет бывать с ним как можно чаще. В детстве сам укладывал его спать. Младший сын тоже играет в теннис. Раньше, если что-то не получалось, он часто плакал. Но, случись драка, он будет биться до тех пор, пока не упадет без сил. Ну, прямо как я в детстве.
Говорят, что лучшая школа дисциплины есть семья...
И с этим трудно не согласиться. Я к этому всегда призывал сыновей. Главным основанием родительского авторитета только и может быть жизнь и работа кого-то из родителей. А своеволие следует гасить скорее, чем пожар. Пусть первым уроком ребенка будет повиновение. Тогда вторым может стать то, что ты считаешь необходимым. Если вы уступите ребенку, он сделается вашим повелителем. А для того, чтобы заставить его повиноваться, вам придется ежеминутно договариваться с ним. Как говорят, посейте поступок - пожнете привычку, посейте привычку - пожнете характер, посейте характер - пожнете судьбу.
Как вы думаете, какой самый верный способ сделать ребенка несчастным?
Это приучить его не встречать ни в чем отказа. Для воспитания ребенка требуется более проникновенное мышление, более глубокая мудрость, чем для управления государством. Воспитание человека начинается с его рождения. Он еще не говорит, еще не слушает, но уже учится. Опыт предшествует обучению.
Любого работника можно заменить таким же или еще более способным. А отца?
Хорошего отца заменить таким же хорошим отцом невозможно. Три бедствия есть у человека - смерть, старость и плохие дети. От старости и смерти никто не может закрыть двери своего дома, но от плохих детей дом могут уберечь сами дети. Словом, к родителям относись так, как ты желал бы, чтобы твои собственные дети относились к тебе.
Вы когда начали играть в теннис?
На первом месте у меня всегда был футбол. А учился я в 698-й школе, которая была возле дома. В детстве с пацанами гоняли в футбол с утра до вечера. Поначалу играл в воротах, потом переместился в полузащиту. В восемь лет записался в секцию русского хоккея и ходил туда зимой, а летом пропадал на футбольном поле. Однажды получил надрыв связок во время тренировки и мама запретила мне играть в футбол. Тогда я перешел в секцию тенниса только потому, что в конце тренировки теннисисты играли... в футбол!
На какой базе тренировались?
На стадионе юных пионеров, что недалеко от станции метро "Динамо". Тогда там было футбольное поле, велотрек и сектор, где толкали ядро и бросали молот. Однажды молот залетел на корт и повис на проводах у меня над головой. Но я все же успел отскочить, когда спортивный снаряд с шумом опустился на землю. На кортах СЮПа работал Виктор Николаевич Лундышев, который и сделал меня теннисистом.
Быстро стали разрядником?
Уже в четырнадцать лет выполнил первый взрослый разряд по теннису. Какое-то время тренировался на стадионе в "Сокольниках". Моим спортивным воспитанием занималась и Светлана Асписова, жена спартаковского футболиста Рудика Блинова.
Отношения с тренерами всегда были гладкими?
Далеко не всегда. С самого начала не сложились они с Гибоном - так в шутку мы называли лучшего тогда в Союзе тренера по теннису Сергея Сергеевича Андреева. Был такой теннисист Алик Иванов. Он Андреева критиковал нещадно, но за глаза. Мы ему как-то об этом сказали и тогда он набрался храбрости, подошел к Андрееву и выпалил: "Сергей Сергеевич, ты г - но!".
Сложно было одновременно играть и в футбол и теннис?
Футбол давал мне... заработок. Лет с шестнадцати играл подставным за завод "Кулон" и одновременно за "Знамя труда", за отцовский цех. Имел червонец в неделю, что считалось по тем временам приличными деньгами. Однажды проводился чемпионат завода и я в семи матчах забил одиннадцать голов. Из профкома пришли вручать отцу кубок как лучшему бомбардиру, а он тогда уже был на пенсии. Так меня рассекретили!
Доки от тенниса помнят, что в 17 лет вы выиграли международный турнир в Сочи...
Было дело. Но, до двадцати лет не мог отказаться от футбола ради тенниса. Он и по сей день у меня любимый вид спорта. Тогда ко мне присматривались в дубле московского "Динамо". Одновременно мне предложили место в команде первой лиги, но я остался в теннисе.
Говорят, вы были большими прикольщиками с Виктором Рубановым...
Один из розыгрышей на тренировке - это намылить струны на ракетке. Или настоящие жильные струны намочить и дать им высохнуть на солнце. Натяжка становилась бетонной, ракетка звенела, как колокол и играть было невозможно. Третьим нашим прикольщиком был Константин Богородецкий. Бывало, народ в раздевалку ЦСКА возвращается, а там у всех карманы зашиты или шнурки перерезаны!
Учились в институте физкультуры?
В нем, любимом. На первом курсе стал 64-м в классификации, на втором - 20-м, на третьем - 8-м. Было время, когда выигрывал подряд три турнира у сильнейших теннисистов Союза.
Экзамены сдавали легко?
Однажды сдал экзамен с элементом... гипноза! Научный коммунизм и нас преподавал доцент Разуваев. Пришло время сдавать экзамен, а я ни разу не был ни на одной его лекции. Однажды иду по коридору в институте, а навстречу мне Разуваев. Я ему, мол, когда к вам можно зайти? А он мне - вас "хорошо" устроит?! Я ему - вполне и подсунул зачетку. Потом Разуваев приходит в аудиторию, садится, несколько минут молчит, затем говорит: "Вот сейчас Тарпищева в коридоре увидел, "четыре" ему поставил, а за что?!".
В теннисе мастером быстро стали?
В 1967 году мне было девятнадцать лет, когда я выполнил норматив мастера спорта. Случилось это на первом же турнире в компании лучших игроков Союза. Там я занял третье место. Когда же попал в сборную, но в ней все как на Бога молились на Алика Метревели. Метр командовал в сборной всеми. Были люди, которые ему носки стирали, кто-то по приказанию кукарекал, кто-то за кефиром бегал. Как-то, во время тренировочного матча я переиграл Метра, так Андреев мне разнос устроил!
В армии служить довелось?
Службу проходил в ЦСКА. У меня даже звание было - лейтенант. В теннис приходилось играть с маршалом Гречко. Приезжал на корты ЦСКА и хирург Вишневский. Приходил и генерал армии Лелюшенко. Сначала он играл на пианино - это у него была разминка, а затем шел на корт. Как-то он меня спрашивает: "Шамиль, у тебя кошелька нет? Ну, чехла этого, для ракетки!".
С Метревели довелось играть на чемпионате бывшего Союза?
Это было в Тбилиси. Тогда я проиграл первый сет, взял второй, а в третьем при счете 4:2 у меня лопнули струны на ракетке. Кто-то из приятелей дал мне деревянную ракету "Восток", а я играл "Данлопом" и в итоге отдал сет. Захожу в раздевалку, а там Андреев дает указания Метру, как играть против меня. У меня нервы не выдержали, я швырнул ракетку в сторону Андреева и слава Богу, что не попал.
В экзотических странах поиграть удалось?
Два раза играл на Кубе и оба раза жил там почти по месяцу. Между собой предпринимателем мы в шутку называли Томаса Лейуса. Он мог продать все, что угодно. Однажды я вышел в финал турнира, утром встаю, а формы нет. Лейус ее уже куда-то пристроил, ведь он не думал, что я дойду до финала! Еще помню, как с Кубы привез домой... 23 бутылки рома!
Ходят анекдоты о том, как вы настраивали теннисистов пред игрой...
За сборную играл раньше Теймураз Какулия. Правда, играл психологически, отталкиваясь от собственного страха. Если его перед игрой настроить, он перегорал. Нередко я говорил ему так: "Тимур. Ты полное ничтожество, играть не умеешь, противник на голову сильнее тебя, шансов у тебя никаких. От тебя результата мы не ждем, играй как хочешь!". Обычно после таких слов он из зайца превращался в льва и мог обыграть любого.
За ваши титулы вас пора заносить в Книгу рекордов Гиннеса...
Меня не раз спрашивали, как так долго мне удавалось оставаться на посту старшего тренера сборной страны по теннису. Обычно я на это отвечал, что это потому, что теннис в стране просто никому не был нужен! Если же серьезно, то до сих пор не могу ответить на этом вопрос.
С игроками хохмы приключались?
Ежедневно! Этот случай произошел давно, но веселит он меня до сих пор. В одном из матчей произошел феноменальный случай с Наташей Бородиной. Лена Гранатурова проигрывает Треси Остин и я по ходу матча делаю замену. Предлагаю выйти на корт Наташе, но она отказывается из-за того, что забыла... надеть трусики! Никто никогда не видел, чтобы Чесноков бросал ракетки. А на первых турнирах из-за сверхнагрузок он так расстраивался, что бросал ракетки даже через забор. Был матч, когда его сняли с соревнований. Андрей, куда бы он ни направлялся, всегда опаздывал на полчаса. Как-то он пришел на тренировку на Ширяево поле с... авоськой. В ней - бутерброды, тапочки. Его спрашивают: "Андрюша, а где твоя ракетка?". Чесноков: "В авоське!". А в авоське ракетки нет! А вот про Леонюка. Однажды он проиграл обидный мяч, только открыл рот, чтобы выматериться, как столкнулся взглядом с Таней Наумко. Тогда он в сердцах произнес: "Враги сожгли родную хату!". А так, как ругался Волков, ни один филолог-иностранец, как бы долго он не изучал русский, перевести не мог. Такого никто никогда не слышал! Поэтому Волков не раз избегал наказания благодаря виртуозному тексту!
А были случаи, когда теннисист перед игрой не в духе и надо было переломить его настроение?
Сколько угодно. Если Борисов ко мне до игры приставал, цеплялся и шутил, для меня это значило, что он в порядке. Если Вадим замыкался, то я посылал к нему Ахмерова, чтобы тот затеял с ним драку. Потом их разнимали, мирили и Борисов играл после конфликта нормально. Не выведи его из состояния замкнутости - обязательно проиграет.
Нарушать спортивный режим за рубежом приходилось?
И не раз! В 1976 году вместе с Олей Морозовой отправился на турнир четырех сильнейших теннисисток мира - Крис Эверт, Вирджинии Уэйд, Билли Джин-Кинг и Ольги Морозовой. Он проходил во Флориде. На корте я сыграл партию с незнакомыми американцами и он пригласили меня в гости к себе на виллу. Приехали. Выпили и выяснилось, что мой партнер - директор техасского банка. Он спросил, какие коктейли любят русские. Я в шутку ответил - полстакана водки и столько же пива. Мы выпили и я не знал, что с ними делать!
Ходит немало баек о том, как в 1984 году в Донецке вы играли со сборной Израиля. Нельзя ли прояснить, как все было на самом деле?
Такой наэлектризованности до матча не наблюдал ни на каком другом соревновании. Теннисистов из Израиля поселили в нескольких номерах гостиницы, на одном этаже. Кроме израильской команды, там никто больше не должен был находиться. В гостиницу запретили селить даже советских евреев. И в такой ситуации произошел анекдотический случай. Из подмосковного Жуковского приехал летчик - космонавт Игорь Волк с тремя приятелями-евреями! Игорь Волк тогда был председателем федерации тенниса СССР. Космонавт приехал за день до соревнований, а мест в гостинице уже не было. Едва удалось уговорить директора гостиницы, чтобы Игоря Петровича разместили на том же этаже, где остановились израильские игроки. Но когда администратор увидела, что все трое приятелей космонавта с "пятым пунктом", поднялась новая волна. Под мою личную ответственность евреев из Жуковского прописали в гостинице, но при условии, что они не будут общаться с евреями из Израиля. Но самое интересное в том, что только Игорь Волк попал на этаж, где жила израильская делегация. Этот 23-й по счету матч между сборными бывшего СССР и Израиля мы выиграли - 3:2. Приехали в Москву, а там тишина, словно ребята и не играли. Лишь в одной газете написали отчет, который назывался "20 часов 15 минут на электрическом стуле". И моя фотография на этом стуле! За матч, не двигаясь, я потерял более четырех килограммов веса!
Немало сил и нервов вы потеряли недавно, когда наши девушки играли в Израиле матч на Кубок Федерации...
За многие годы в теннисе мне не доводилось видеть, чтобы зрители страны обетованной так мешали нашим теннисисткам во время выполнения подачи. По правилам должна стоять гробовая тишина, а в Израиле на этот раз так хлопали и кричали под руку, передразнивали наших девушек, что мне даже пришлось додавать протест. Как ты кричали и хлопали израильские болельщики, а вывести наших теннисисток из себя им не удалось. Твердостью характера отличились Мария Шарапова и Анна Чакветадзе. Наши девушки были сильнее и они победили.
А что раньше было за правило 32 дней?
Советский человек не мог находиться за границей в командировке больше, чем 32 дня! С наступлением 31 дня надо было вернуться на Родину, но тут же, как только туда-сюда пересек границу, можно было сесть в самолет и снова улететь. Каждый уважающий себя спортсмен имел несколько паспортов. С одним прилетел, с другим улетел!
Приходилось ли подсказывать игрокам по ходу игры?
И не раз! Проходил молодежный чемпионат Европы в Швейцарии. Там Волков играл против Карлсона и многое делал калининградец невпопад. Я написал записку, как действовать на корте, передал ее Саше через мальчика, подающего мячи. Волков взял записку и не читая положил ее в карман. После перехода начал играть просто здорово, словно по тому плану, что я ему передал. В итоге он выиграл встречу, подходит ко мне и вместо благодарности слышу: "Извините, положил вашу записку в карман, заигрался и забыл прочитать!".
Записки - единственное средство подсказок?
Нет. Нередко применялась другая тактика. Бывало, я специально устраивался на трибуне так, чтобы через три места от меня оказался кто-то из друзей. И когда игроки садились на переходе, я приятелю громко объяснял, что надо делать, чтобы победить. Судья не может мне сделать замечание, ведь я разговариваю с приятелем, а не с игроком!
О Чеснокове ходит много баек...
Никогда не забуду, когда Андрей играл против восьмой ракетки Франции Сидо в Германии. Дело дошло до тайбрейка и оба так «наелись на корте, что были "готовы". Практически у обеих игроков начались судороги. Сначала у Сидо свело ногу и он буквально ползал на четвереньках, чтобы перейти на другую сторону корта при смене сторон. Затем то же самое происходит с Чесноковым. Незабываемая картина: один пытается встать на прием, другой - на подачу. Без слез смотреть на них было невозможно. Но Чесси матч все же выиграл. Он всегда был настоящим турнирным бойцом. Вспомните его матч в Москве против немца Штиха, когда Андрей отыграл девять матчболов!
07.03.1948
Спортсмен (теннис), тренер, спорторганизатор.
Мастер спорта (1966). Заслуженный тренер РСФСР (1981). Заслуженный тренер СССР (1991). Заслуженный работник физической культуры Мордовии.
Окончил ГЦОЛИФК.
Выступал за ДСО «Труд» — 1962-70, ЦСКА (оба — Москва) — 1970-74.
Победитель Сочинского международного турнира в одиночном (1968), парном (1967) и смешанном (1968) разрядах, турниров сильнейших теннисистов Москвы (1968) и 10-ти сильнейших теннисистов СССР (1972-73) в одиночном разряде.
В десятке сильнейших теннисистов СССР — 1970-73.
С 1974 года — тренер и старший тренер МГС ДСО «Динамо». Старший тренер сборной СССР — 1974-91.
Президент Федерации тенниса СССР — 1991-92, Федерации тенниса СНГ — 1992, Федерации тенниса России — с 1999 года по настоящее время. Почетный президент ВТА — с 1996 года. Президент Национального фонда спорта — 1992-94 (по июль). Советник Президента РФ по физической культуре и спорту — 1992-94. Председатель Координационного комитета по физической культуре и спорту при Президенте РФ — 1993-97, Комитета Российской Федерации по физической культуре и туризму (с августа 1994 года — Государственного комитета РФ по физической культуре и туризму) — 1994 (с июля)-96 (по ноябрь). С 1997 года — советник мэра Москвы по спорту и председатель Совета директоров Кубка Кремля.
Член МОК — с 1996 года. Член Совета директоров Международного лаун-теннисного клуба России (МЛТКР) — с 1997 года. Член редколлегии журнала «Теннис+» — с 1994 года.
Академик Международной академии информатизации (1996).
Лауреат «Русского Кубка» (1994). Лауреат Государственной премии Мордовии (2003). Лауреат Национальной спортивной премии «Слава» (2002) в номинации «Лучший тренер». Лауреат премии Федерации спортивных журналистов России «Серебряная лань» (2003).
Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени (4.03.2008), Почета (22.04.1994), медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, медалью ИТФ «Заслуги в теннисе» (1988), Почетными знаками «За заслуги в развитии физической культуры и спорта», «За заслуги в развитии Олимпийского движения», «Отличник физической культуры и спорта», «Спортивная слава России» (2002).
Личное дело
Шамиль Анвярович Тарпищев (70 лет) родился в Москве в татарской семье. Его родители были родом из деревни Татарские Юнки в Мордовии. В Москве они работали на авиационном заводе «Знамя труда».
С детства Шамиль активно занимался спортом, летом играл в футбол, зимой ходил в секцию хоккея с мячом. В 1956 году из-за травмы на футбольной тренировке пришел в большой теннис. Однако футбол не забросил, молодого спортсмена даже приглашали в дубль московского «Динамо» и другие профессиональные команды. Также футболом он зарабатывал деньги, заменяя отца в заводской команде.
Рассказывал: «Лет с шестнадцати играл подставным за завод «Кулон» и одновременно за «Знамя труда», за отцовский цех. Имел червонец в неделю, что считалось по тем временам приличными деньгами. Однажды проводился чемпионат завода, и я в семи матчах забил одиннадцать голов. Из профкома пришли вручать отцу кубок как лучшему бомбардиру, а он тогда уже был на пенсии. Так меня рассекретили!».
Первым тренером Тарпищева по теннису был Игорь Всеволодов, потом им занялся Виктор Лундышев, погибший в автокатастрофе в 1962 году. После этого, как вспоминал Тарпищев, он «остался фактически без наставника».
«Тренеров было вроде бы много, но у всех имелись свои ученики. И занимались они мной по остаточному принципу. Получилось так, что практически все оставшуюся жизнь я тренировался самостоятельно. Может быть, поэтому и сам стал тренером», — рассказывал специалист.
С 1962 по 1970 год выступал за детское спортивное общество «Труд». В 17 лет одержал свою первую крупную победу — выиграл международный турнир в Сочи в одиночном и смешанном разряде, а спустя год, в 1966-м, сдал норматив на мастера спорта.
Окончив школу, Тарпищев поступил в Институт физкультуры (Российская государственная академия физической культуры).
За время обучения заметно вырос как теннисист. Так, если на первом курсе он занимал 64-е место среди лучших спортсменов СССР, то через год был уже на 20-й строчке, на третьем курсе — на 8-й.
В 1968 году стал победителем Московского турнира звезд, в 1969—1970 годах — мемориалов Зигмунда в паре, в 1976 году выиграл этот мемориал в одиночном разряде.
После окончания института в 1970 году был призван на военную службу, проходил ее в ЦСКА (до 1974 года). Во время службы играл с маршалом Андреем Гречко, генералом Дмитрием Лелюшенко и другими высокими чинами. Одновременно продолжал выступать на соревнованиях.
В 1972 году выиграл Летний международный турнир в паре, тогда же достиг 4-го — самого высокого места в рейтинге советских теннисистов за свою карьеру.
При этом в сборной, по его словам, существовал автономно, испытывая трудности с выездом на международные соревнования.
Вспоминал: «Выездов за границу тогда было мало, каждого лоббировал его тренер, а за меня и постоять-то было некому. Пробивался только благодаря духу противоречия».
В 1974 году Тарпщев перешел на тренерскую работу, его сразу назначили старшим тренером сборной СССР. Возглавлял национальную команду на протяжении 17 лет, вплоть до распада Советского Союза.
В 1978—1980 годах был капитаном сборной на женском Кубке Федерации, с 1974 года — наставником сборной мужского Кубка Дэвиса. Под его началом советские теннисисты с 1974 по 1983 год завоевали 26 золотых наград на чемпионатах Европы, попали в финал Королевского Кубка и полуфиналы Кубка Дэвиса и Кубка Федерации.
В 1978 году Тарпищев также возглавил женскую сборную страны. В 1978—1979 годах его подопечные выходили в полуфинал Кубка Федерации. В 2000‑х команда четырежды завоевывала этот кубок (2004, 2005, 2007, 2008).
В 1991 году был избран президентом Федерации тенниса СССР, затем возглавил Федерацию тенниса СНГ, которая вскоре распустилась. В 1996-м стал руководителем Всероссийской теннисной ассоциации (с 2002 года — Федерация тенниса России).
В 1992—1994 годах был советником президента Бориса Ельцина по физической культуре и спорту, его личным тренером по теннису.
В 1994—1996 годах руководил комитетом правительства по физической культуре и спорту.
С 1997 по 2000 год занимал пост советника мэра Москвы Юрия Лужкова по спорту.
В 2000-х входил в состав президентского совета по спорту, а также оргкомитета Игр в Сочи.
В 2002 году российская сборная под его началом впервые выиграла Кубок Дэвиса, а в 2004 и 2005 годах завоевывала Кубок Федерации.
Тарпищев воспитал несколько поколений теннисистов мирового класса, среди которых Евгений Кафельников, Марат Сафин, Мария Шарапова, Анастасия Мыскина и Елена Дементьева. Кафельников, Сафин и Шарапова в разное время были первыми ракетками мира.
В 2016 году был переизбран на пост президента Федерации тенниса России до 2020 года.
Шамиль Тарпищев на турнире «Легенды тенниса»
АГН «Москва»
Чем знаменит
Президент Федерации тенниса России, долгое время — главный тренер, капитан мужской и женской сборных страны. Преобразования в отечественном теннисе, которые провел Тарпищев, начиная с 1970-х годов (кураторство сборных, привлечение спонсоров, организация турниров и т. д.) позволили российской команде стать одной из сильнейших в мире. Его воспитанники Евгений Кафельников, Мария Шарапова и Марат Сафин становились первыми ракетками мира.
В 1990-х Тарпищев не только руководил отечественным теннисом, но и курировал весь спорт в стране — сначала как советник Бориса Ельцина, затем как глава комитета правительства по физической культуре и спорту.
О чем надо знать
В 1992 году по инициативе Тарпищева был создан Национальный фонд спорта, призванный зарабатывать деньги для этой отрасли. Вскоре НФС был освобожден от уплаты налогов и таможенных пошлин на все импортируемые в Россию спортивные товары, затем получил право беспошлинного ввоза табачной и алкогольной продукции и вывоз стратегических ресурсов.
Фонд быстро стал монополистом на тынке импорта сигарет и алкоголя. В 1994 году Тарпищев передал руководство организацией своему заместителю Борису Федорову. Криминальные скандалы, связанные с фондом, происходили уже под его началом.
Прямая речь
О приходе в тренеры (« Спорт-Экспресс »): «Когда мне стукнуло 25, Дмитрий Ионович Прохоров, начальник управления международных спортивных связей Спорткомитета СССР — кстати, отец Михаила Прохорова — предложил стать старшим тренером сборной. Он ездил с нами на матч Кубка Дэвиса в Румынию в качестве руководителя делегации. В состав тогда входили Метревели, Какулия, Лихачев и я. Мы проиграли 2:3, хотя меня на корт не выпустили. И вот в самолете Сергей Лихачев начал надо мной подтрунивать: мол, расскажи, что у нас в сборной делается неправильно. Я распалился и выдал целый монолог. Видимо, услышанное Прохорову понравилось. Он два раза предлагал мне должность, я отказывался. В третий раз предупредил: «Это последнее предложение. Соглашайся, все равно тебе играть не дадут». Только после этого я сломался».
О мужском и женском теннисе (« Комсомольская правда », октябрь 2017):
— Почему у нас женский теннис лучше, чем мужской?
— Ну, это очень просто. Наши женщины вообще сильнейшие в мире, во всех областях. А если серьезно, девочек легче тренировать. Быстрее достигается результат. Из девушек путь в профессионалы три-четыре года, у парней — шесть-семь лет. Ротация в рейтинге у девочек идет быстрее: кто в элиту быстро не попал, сходит с дистанции, выходит замуж, занимается хозяйством. А если парень начал играть, то до 32 лет он на корте. И третий момент: девочки играют по интенсивности 24—25 ударов в минуту, им проще найти спарринг-партнера для тренировок из тех же мужчин. А у нас Сафин играл 29 ударов в минуту. Где ему найти хороший спарринг? Двоих против него держать надо!
— Сколько стоит воспитать теннисиста?
— Юниор с командой, с тренерами, обслуживающим персоналом — это где-то 50 тысяч долларов в год. Если же говорить о профессионалах, то команда у девочек с выездами на турниры обходится порядка 170 тысяч в год, у парня — 230 тысяч.
О допинге (программа « Познер », февраль 2018, цитата по Sovsport.ru ): «Вопрос допинга — это вопрос общей культуры. У нас до сих пор как — что тренер дает спортсмену, то он и пьет. Сейчас нужно думать о детях. Мир будет ждать, где мы провалимся и где нас можно будет уколоть. Это процесс не одного дня. На западе спортсмен, не зная, не выпьет ничего — он должен знать, что пьет. У нас такого нет».
О политике (« Спорт-Экспресс »):
— Чему научила вас политическая карьера?
— Нужно быть независимым, сто процентов. Выдержанным и терпеливым — эти качества требуются и в спорте. По дискуссионным вопросам лучше не высказываться. Оппоненты начинают придираться не к сути твоего выступления, а к отдельным словам. Промолчал — лишил их возможности зацепиться. Поэтому я сейчас стараюсь лишний раз ничего не комментировать. Зачем лишний раз поднимать волну?
О тренерской работе (« Собеседник », июнь 2017): «Это моя основная профессия — тренер-преподаватель. Да вот перед вами девочку просматривал, давал рекомендации. Если ты оторвался от тренерской практики, значит, ты уже никто. Теннис быстро развивается».
О будущих звездах (там же):
— Шарапова, Кузнецова, Веснина — наши главные звезды, но им за 30. Кто-нибудь придет им на смену, когда они закончат?
— У нас вообще золотая молодежь, и она уже способна выигрывать. У нас более 10 теннисисток молодых, за которыми будущее. У ребят можно выделить троих — Карен Хачанов, Даниил Медведев, Андрей Рублев.
8 фактов о Шамиле Тарпищеве
- Имя теннисиста, по его словам, переводится, как «услышанный Богом».
- В 1972 году на турнире сильнейших теннисистов СССР в Ташкенте Тарпищев сыграл матч с Анатолием Волковым, который продолжался рекордные 9 часов 15 минут.
- Рассказывал, что до 1987 года жил с родителями и смог переехать в отдельную квартиру только после вмешательства замглавы Моссовета Анатолия Костенко, который увлекался теннисом.
- Был женат на теннисистке Анжеле Коросиди, развелся с ней в 1998 году. После развода поселился с сыновьями Амиром (1987 года рождения) и Филиппом (1994), а также семьей сестры за городом.
- Болеет за футбольную команду «Спартак».
- Является автором книг «Корт зовет», «Школа тенниса», «Самый долгий матч» и «Академия тенниса».
- В его честь назван водоем в Мордовии около родной деревни его родителей Татарские Юнки — пруд им. Ш. А. Тарпищева
- В 2014 на шоу «Вечерний Ургант» Тарпищев пошутил о физической форме теннисисток Серены и Винус Уильямс, назвав их «братьями Уильямс». За это его на год отстранили от работы в Женской теннисной ассоциации (WTA) и оштрафовали на 25 тысяч долларов.
Материалы о Шамиле Тарпищеве:
Биографическая справка в Википедии
Статья на РИА Новости
Биография «Ленты.ру»
Статья на Biograph.ru
Интервью теннисиста изданию Epochtimes.ru
Интервью «Спорт-Экспрессу»
(родился 07.03.1948)
теннисист, тренер, деятель советского и российского спорта;
мастер спорта СССР (1966), заслуженный тренер России (1981) и СССР (1985);
председатель Федерации тенниса СССР (1991) и СНГ (1992), почетный президент ВТА (с 1996).
Президент Национального фонда спорта (НФС) (1992 - июль1994),
советник президента РФ по физической культуре и спорту (1992-94),
председатель Координационного комитета по физической культуре и спорту при президенте РФ (1993-97), Государственного комитета РФ по физкультуре и туризму (1994-96),
член МОК (с 1996),
академик Международной академии информатизации (с 1996),
член редколлегии журнала "Теннис+" (с 1994).
С 1997 советник мэра Москвы по спорту и председатель Совета директоров КК.
Член Совета директоров МЛТКР (с 1997).
Военнослужащий. Медаль ITF за "Заслуги в теннисе" (1987).
Лауреат "Русского Кубка" (в номинации "За личный вклад в развитие тенниса; 1994).
В теннис играет с 8-ми лет. Выступал за ДСО "Труд" (1962-70) и ЦСКА (1970-74).
Лучшие результаты в соревнованиях: победитель Сочинского международного турнира в одиночном (1968), парном (1967) и смешанном (1968) разрядах, турниров сильнейших теннисистов Москвы (1968) и 10-ти сильнейших теннисистов СССР (1972-73) в одиночном разряде, мемориалов Зигмунда в одиночном (1976) и парном (1969-70) разрядах, международного турнира в Цинновицах (ГДР) и чемпионата мира среди теннисистов-железнодорожников в одиночном и парном разрядах (1970), Летнего международного турнира в паре (1972).
Трижды входил в десятку сильнейших теннисистов СССР (1970-73); лучшее место - 4-е (1972).
С 1974 - тренер: старший тренер МГС ДСО "Динамо", старший тренер сборной команды СССР (1974-91); капитан сборных команд СССР (1974-91), СНГ (1992) и РФ (с 1997) в розыгрыше Кубка Девиса (41 матч) и команды СССР в Кубке Федерации (1978-80; 11 матчей). Под руководством Тарпищева советские теннисисты завоевали 26 золотых медалей на чемпионатах Европы (1974-83), становились полуфиналистами Кубка Девиса (1974, 1976) и Кубка Федерации (1978-79), финалистами Королевского Кубка (1981). Капитан сборной команды Европы в матче Азия - Европа (1983). С 1985 тренер-консультант Л. Савченко-Нейланд.
Мои родители из одной деревни, она называется Тат-Юнки и находится в Мордовии. Прежде это была огромная деревня - почти шестьсот дворов. Существуют Тат-Юнки и сейчас, но стали намного меньше. Из наших краев немало людей оказалось в Москве: Владимир Шукшин - начальник службы охраны у Лужкова; Рауф Юсипов, который был директором в Национальном фонде спорта, а сейчас вице-президент банка; Манер Ходжаков - один из заместителей министра спорта в правительстве Москвы. Все они из соседних деревень. Но мы, живя в Москве, не были знакомы лично... И вот только в последние годы я узнаю, кто откуда родом.
Деревня наша татарская, и вся моя родня - татары. Моя бабушка, мамина мама, до конца жизни разговаривала с нами только по-татарски, так как по-русски почти ничего не знала. Мои родители и мы, дети, живя в Москве, общались, естественно, на русском. Я по-татарски понимаю, но говорю плохо и мало. Мой старший сын Амир тоже может кое-что сказать на языке наших предков - его иногда учит моя сестра Эльмира, она по-татарски говорит хорошо, так как девочкой ездила в деревню на каникулы. У Амира есть способности к языкам, он быстро их схватывает. Кроме того, ему это интересно, и он повторяет за тетей Эльмирой татарские слова серьезно, не ради развлечения.
Вся наша семья - долгожители: прабабушка умерла в сто пять лет; бабушка сама точно не знала, когда она родилась, но, по нашим расчетам, она умерла в восемьдесят семь-восемьдесят восемь. Отец скончался в восемьдесят два года, а наша мама жива. Мы сейчас все вместе: мама, моя сестра Эльмира и ее муж Ринат, наши дети - мои два сына, Амир и Филипп, и их дочь Алия. Сестра с мужем ухаживают за мамой и мне помогают.
Мои родители были знакомы с детства - мама еще ребенком часто прибегала в дом моего деда, папиного отца. Маленькую Марьям любили в доме Тарпищевых, души в ней не чаяли. Почему она там постоянно крутилась? А потому, что ее тетя вышла замуж за старшего брата моего отца, Али, и во время школьных каникул, приезжая из Москвы, маленькая Марьям постоянно навещала свою молодую тетю в доме своего будущего мужа.
Прадед Изатулла очень любил "Тараса Бульбу", и Марьям регулярно читала ему Гоголя. Еще прадед умел играть на скрипке и отлично плясал. Мой дед Белял, в отличие от своего отца, со скрипкой не сладил, но отменно пел и играл на баяне. Мой папа тоже пел хорошо.
Дом деда Беляла, в котором еще девочкой моя мама проводила немало времени, до сих пор стоит в Тат-Юнки. В этом доме родились и выросли мой отец и его брат Али. Но дед Белял со старшим сыном Али одно время - с 1912 по 1928 год - жили не в Мордовии, а на Северном Кавказе, на Ставрополье. Дед занимался там овцеводством: по профессии он был ветеринарный врач.
За эти шестнадцать лет дед и дядя Али постоянно, раза по два-три в год, приезжали навещать свою семью в родной деревне. Мой отец, Анвяр (он родился в 1913 году), оставался в Тат-Юнки со своей матерью, моей бабушкой. Вместе с ними жили и мой прадед, дедушка отца Изатулла Адиханович, и старшая сестра моего отца.
Дедушка Белял переехал с Северного Кавказа в родную деревню, когда на Ставрополье развернулась коллективизация, когда стали уничтожать частные хозяйства. Похоже, что им с сыном пришлось оставить Кавказ не по своей воле. Моему отцу в то время исполнилось 15 лет.
В Тат-Юнки Тарпищевы жили зажиточно: имели кирпичный дом с пристройкой, тоже кирпичной; был у них сад, где росли яблони и персиковые деревья; держали своих лошадей, коров, овец, птицу... Но землю обрабатывали сами - наемных работников у них не было.
Во время коллективизации всего этого Тарпищевы лишились. У них отняли скот, инвентарь... Потеряли они и свой кирпичный дом. Хотя дедушка и вступил в колхоз, но все равно их дом разграбили, потом подожгли вместе с пристройкой. И это притом, что в деревне жили все свои: бабушка со стороны мамы тоже носила фамилию Тарпищева, как и половина жителей деревни...
Пришлось дедушке Белялу со своими сыновьями ставить новый дом - уже деревянный, хотя и просторный, пятистенный. Тарпищевым еще повезло: их хоть и раскулачили, но не арестовали и никуда не сослали. Но сад вырубили. Из уже нового сада до сих пор живы две яблони - китайка и антоновка...
В деревне моих родителей до коллективизации стояло, как я уже сказал, шестьсот домов. Жил там и врач, китаец. Сейчас в ней осталось сто сорок домов, а врача нет. В деревне было три мечети - не осталось ни одной. Правда, недавно одну построили заново. А раньше Тат-Юнки делилась на три части, и в каждой были своя мечеть, свой мулла. В той части, где жили Салихметовы, наши предки с маминой стороны, была своя мечеть, у Тарпищевых - своя. Потом в одной из мечетей организовали клуб, на первом этаже другой устроили колхозную столярную мастерскую, второй этаж пустовал. А в 1976 году последнюю мечеть вообще разобрали на кирпичи...
Через какое-то время, после того как Тарпищевы лишились почти всего, жизнь понемногу стала налаживаться и семья вновь "встала на ноги", потому что все трудились не переставая. Но молодежь уже бежала из деревни, где людям, желавшим работать нормально, делать было нечего. В конце 1929 года уехал в Москву брат отца, мой дядя Али. Правда, когда в 1937 году начались массовые репрессии, дядя Али с женой и старшей дочкой Шамсией (мой двоюродный брат Тагир и три его будущие сестры еще не родились) возвратились в Тат-Юнки.
Мой отец тоже уехал в Москву, поступил там работать на авиационный завод. В 1934 году его призвали в армию, и он попал в кавалерию. Вернувшись после службы на тот же завод, где он проработал до пенсии, отец появлялся на родине уже как гость. Но там о нем до сих пор помнят: земляки не забыли его показательные выступления в джигитовке. Отец был прекрасный кавалерист - поднимал с земли на полном галопе платок. От природы человек спортивный, он был в армии чемпионом по гребле на шлюпках, на лыжах бегал прилично. Но мысль посвятить себя спорту никогда его не привлекала - он лишь периодически участвовал в соревнованиях. Физически отец был хорошо развит, отлично координирован. Физические данные у меня, наверное, от него. А вот ростом, как считает мама, я пошел в деда, ее отца.
Семья со стороны мамы была по-настоящему зажиточной. Они имели дом не только в Москве, но и самый большой дом в деревне, причем каменный. Про мою прабабушку, мамину бабушку, до сих пор передают рассказы, как она в деревне устраивала гулянья. Шикарная, говорят, была женщина, настоящая барыня. Она могла зайти в любой дом, где ее сразу начинали угощать. После войны еще была жива ее служанка. Звали ее баба Маня. Мой двоюродный брат Тагир тогда жил с родителями в нашей деревне, а учиться ходил в другую, русскую: там, в школе были старшие классы. Зимой он жил на квартире у этой самой служанки. Она-то ему и рассказывала о Салихметовых, наших предках с маминой стороны (это предки и Тагира - мы же родственники и по отцовской, и по материнской линии).
У маминых деда и бабушки помимо каменного дома (сейчас в нем Дом культуры) были огромный сад, даже два сада, и пасеки... Семья Салихметовых принадлежала к купечеству - занималась пушниной. Торговали даже с Японией, где старшая сестра моей бабушки жила постоянно и имела свой магазин.
Два старших сына моего прадеда с материнской стороны, Исмаила Салихметова, ездили с ним в Сибирь - они-то и занимались поставкой пушнины. Торговали не только с Японией, Китаем, но и с Европой - Венгрией, Польшей, Францией. Потом эти сыновья уехали учиться за границу. Там остались после революции и долго помогали семье через Торгсин, пока бабушку и прабабушку не потащили "побеседовать" на Лубянку - так прервалась с ними связь. Мой прадед, возвращаясь из путешествий, накрывал столы, дарил подарки близким. Мама мне говорила, что я внешне очень похож на него. Прадеда никто не помнит кричащим или ругающимся. Один только раз он ударил кулаком по столу, когда его любимая младшая дочь убежала к Али Тарпищеву. Потом он ее простил. Он, вспоминает мама, был такой же высокий, как я, сероглазый и всегда носил в кармане для детей конфеты. А умер мой прадед так: собрал всю семью, сели пить чай, он прислонился к печке и... ушел.
Не перенесли Салихметовы разорения. Дедушка, отец моей мамы, после того как у них отобрали дом, уехал в Донбасс. Стал шахтером, но вскоре умер от туберкулеза, и мы не знаем, где его могила...
Удивительно, как из татарской деревни, из Мордовии, семья разбрелась по всему свету! Я уже упоминал Японию, где жила сестра моей бабушки с материнской стороны. Тарпищевы попали и в Америку, но с этой ветвью рода (племянники нашего прадеда) мы не имеем связей. Есть родственники (со стороны Салихметовых) в Германии. Одни Тарпищевы попали в Китай, другие - в Польшу, есть мои родственники и в Турции. Там я однажды навестил старшего брата бабушки - одного из тех двух, кто привозил с прадедом пушнину из Сибири.
Я разыскал его, пришел, позвонил в дверь. Мне открыл пожилой мужчина - копия нашей бабушки. Я попытался сказать что-то на английском языке. Он: "А что, по-русски ты не умеешь?" У них в семье свободно владели турецким, английским, русским и родным татарским.
Этот мой двоюродный дед умер лет десять назад. А его сын Ахмед, мой дядя, жив. Ему уже под 70, он на пенсии. Ахмед работал на американской авиационной базе, и когда он уходил на пенсию, ему подарили виллу. Интересная параллель: мой отец всю жизнь проработал на русском авиационном предприятии, а двоюродный дядя - на американском. Отцу к пенсии вручили орден Ленина, а дяде - виллу...
Отец как попал в 30-х годах на завод "Знамя труда" - сначала учеником штамповщика, потом сам стал штамповщиком, - так и проработал в этой должности до конца. Был он мастером на все руки, рационализатором. Я не раз говорил ему: "Жил бы ты за границей, то за свои идеи давно бы
получал миллионы". А у нас выходило все наоборот: отец за свои рацпредложения нередко получал неприятности - ему выговаривали за инициативу: "Целые институты работают, программы разрабатывают, а ты выдумываешь что-то такое, что после тебя никто сделать не может". Дома он жаловался: "Опять я не то придумал, опять сделал не то, что надо".
Он был уже на пенсии, но к нему постоянно приходили с завода консультироваться. И так до самого его конца. Казалось бы, простой рабочий, а голова у него была очень светлая... Хоть и немного классов окончил он у себя в деревне, но по-арабски свободно читал. Знал он и латынь! Это они у себя в деревне ее проходили! Каждый мулла занимался с детьми своих прихожан. Именно он обучал малышей арабскому языку, правда, основной упор делался на изучение Корана...
Когда отцу подошло время уходить на пенсию, начали оформлять бумаги для представления его к Герою Социалистического Труда. Но по разнарядке на завод дали только одного Героя, и им стал, вполне заслуженно, директор, который тоже собирался на отдых. Поэтому отца наградили орденом Ленина. А еще раньше он получил орден Красной Звезды. Был у него и значок "Ворошиловский стрелок", которым он очень гордился.
Во время войны отца, как высококлассного специалиста, не призывали на фронт, а вместе с заводом эвакуировали в Куйбышев (теперь снова Самару). Он вернулся в Москву в 1946 году и вскоре женился - 5 декабря, в День Советской Конституции. Был тогда такой праздник. Мы в семье всегда помнили свадебную дату папы и мамы.
К слову, о войне. Семеро моих родных не вернулись домой с Великой Отечественной: имена семи Тарпищевых на памятнике в Тат-Юнки.
Я уже вспоминал, что до революции мой прадед с материнской стороны владел собственным двухэтажным домом в Москве на Неглинной, а дед имел собственный этаж в многоэтажном доме на Большой Татарской. Но пришли новые времена, и власти "навели порядок". Так что, когда наши родители поженились, они жили в полуподвале в районе Трубной улицы, в Печатниковом переулке.
Маму увезли в Москву из деревни, когда ей было четыре года. Она училась в столичной школе, закончила семь классов в центре Москвы, на улице Землячки (сейчас это снова Большая Татарская улица). Потом закончила техникум и какое-то время работала бухгалтером в магазине. Родился я, затем и моя сестра Эльмира, мама ушла с работы, чтобы заниматься детьми. В детский сад она нас не отдала. Когда мы с сестрой подросли, мама стала работать на том же авиационном заводе, где и отец.
Я родился в марте 1948 года. Как мне объяснили, мое имя Шамиль переводится как "услышанный богом". Что касается фамилии Тарпищев, то тут нет прямого перевода, но мой двоюродный брат Тагир вычитал в старых книгах, что это "житель узкой пещеры". Наша фамилия встречается нечасто, но недавно в одной из газет я прочитал, что вручили награду милиционеру Тарпищеву. Однофамилец. О родственниках в разных странах я уже рассказал...
Моя сестра Эльмира моложе меня на четыре года. Она закончила авиационный институт. Почему авиационный? Потому что авиация, с которой на всю жизнь связал себя отец, с детства сидела в наших головах: на эту тему у нас дома было много разговоров.
После окончания института Эльмира двадцать лет проработала экономистом-программистом в знаменитом закрытом НИИ радиопромышленности. Там они занимались серьезными проектами, но их всех разогнали. Правда, ее программы, точнее, их математическое обеспечение, до сих пор крутятся на самых высоких в прямом смысле этого слова орбитах.
Когда сестренка была маленькой, она все время ходила за мной следом - как сейчас ее четырехлетняя дочь Алия ходит по пятам за моим сыном Амиром. Эльмира даже помнит, как я пошел записываться на теннис. Я тогда взял ее с собой, куда было ее девать?
Росли мы в большом доме, где дети жили на каждом этаже, в каждой квартире. И все мы между собой дружили. Эльмира до сих пор перезванивается со многими из друзей нашего детства. Выглядели мы обычной советско-московской семьей. Соседи жили дружно, мы вместе отмечали все праздники - и русские, и татарские. Не имело значения - чьи. Собиралось много народу, было весело, шумно. Мы росли, и родители все больше жили нашей жизнью. Отец до самого конца интересовался всеми моими делами. Часто ребята из сборной, те, что не москвичи, останавливались не в гостинице, а у нас дома. Когда я в Москве - полон дом народу.
Мои родители жили в окружении родни: никто из близких не терял друг друга из виду. Со стороны отца, как я уже говорил, у меня есть двоюродный брат Тагир, а со стороны матери - три двоюродных брата. И один из них, Амир Кудяков (в последние годы он работал в "Росвооружении"), меня воспитывал, хотя был всего на четыре года старше. Как наши родители общались между собой, так и мы теперь поддерживаем отношения. Братьев я собираю регулярно. У них уже у всех свои сыновья...
Мы поменяли в Москве несколько адресов. Наши переезды с квартиры на квартиру выстраиваются таким образом. Вначале мы жили в Печатниковом переулке - это район Трубной площади. Место, где я родился. Потом, в начале 50-х годов, мы переехали на Ленинградский проспект, к стадиону Юных пионеров. В 1-м Боткинском проезде, 6, в большом одиннадцатиэтажном доме, на десятом этаже, в коммунальной квартире № 133 нам дали одну комнату.
Из окон кухни можно было наблюдать, как тренируются велосипедисты на знаменитом треке стадиона (СЮПа, как все его называли). Эту комнату отец получил от своего завода "Знамя труда" как передовик производства.
Потом мы опять переехали, но совсем рядом - на другую сторону Ленинградского проспекта, на улицу Новая Башиловка. Нам тогда помог генеральный конструктор ильюшинской фирмы Геннадий Новожилов. Я уже играл в сборной и, когда представился случай, обратился к нему за содействием. Благодаря Новожилову нам выделили отдельную двухкомнатную квартиру на четверых: в одной комнате - родители, в другой обитали мы на пару с Эльмирой.
Квартира хоть и была отдельная, но маленькая, вот почему отец все еще стоял у себя на заводе в очереди на улучшение жилья. И когда "Знамя труда" построил свой дом на Беговой улице, известный как "дом на ножках", мы получили там уже трехкомнатную квартиру и снова переехали поближе к стадиону Юных пионеров.
Я уже не один год работал тренером сборной команды СССР, но поскольку теннис для спортивного начальства считался не самым престижным видом и поэтому его не интересовал, то рассчитывать, что мне дадут собственную квартиру, не приходилось. Так я до 39 лет и жил вместе с родителями. Это меня до поры до времени не особенно волновало, потому что я почти все время был в разъездах, на соревнованиях. А когда оказывался в Москве, на сборах, то чаще жил с командой в гостинице. Я купил себе первую машину - зеленые "Жигули", "шестерку", когда мне исполнилось 32 года.
Но рано или поздно передо мной, как перед любым взрослым человеком, должен был встать квартирный вопрос. Хотя я еще оставался холостяком, но пришла пора заводить свой угол.
Единственный вариант жить отдельно от родителей - это купить кооперативную квартиру. Но тут возникли сложности. Когда отцу давали квартиру на Башиловке, то комнату в Боткинском проезде велели сдать заводу, и я тогда не смог в ней остаться жить. А после того как отец получил трехкомнатную квартиру в заводском доме на Беговой, я, по тогдашним законам, вообще не имел никакого права на отдельную квартиру, потому что был прописан на большой площади. Вот почему, когда возник вопрос о покупке кооперативной квартиры, начались проблемы из-за метража.
Квартира на Беговой у нас была хоть и трехкомнатной, но жилось в ней тесновато. Однако все равно на человека выходило больше положенной в Москве нормы, пусть и всего на несколько метров. Решал я эту задачу с помощью зампреда исполкома Моссовета Анатолия Ивановича Костенко: он любил и играл в теннис. Благодаря такому увлечению зампреда я вступил в кооператив и купил трехкомнатную квартиру в 42,4 квадратных метра в доме на Хорошевском шоссе.
Когда наш дом построили, то стали по жребию распределять - кому на каком этаже жить. На жеребьевку я взял с собой приятеля, математика Женю Белова. Мы с ним, затаившись, наблюдали, как разыгрывался возникший скандал, - какая же жеребьевка у нас без скандала? Я показал Жене на одного мужчину: "Видишь того, кто больше всех шумит? Он точно первый этаж вытащит". И действительно - мужчине досталась квартира на первом этаже.
А про себя я думал: "Десятый этаж наверняка уже облюбовали для себя члены правления, им положено выбирать квартиры без жребия. Вот если бы мне достался девятый, было бы нормально". Иду к столу и вытаскиваю... девятый этаж. Такое везение у меня еще со школы: на экзамене, бывало, я знаю максимум три билета из тридцати, но вытаскиваю именно то, что надо...
Квартира появилась у меня много позже нашей с Анжелой свадьбы, и поначалу нам негде было жить: дом еще строился. Поэтому около полутора лет мы снимали "угол". Сначала начальник хозяйственного управления "Минмонтажспецстроя" Анатолий Константинович Строганов сдал нам деревянный дом в Ватутинках под Москвой. Потом мы снимали жилье на улице Дмитрия Ульянова. И даже когда наш кооперативный дом был готов, мы долго в него не въезжали: квартира еще до вселения требовала ремонта - хотелось сделать ее такой, какой она виделась нам в мечтах, хотелось обустроить ее на приличном уровне. Заниматься же всем этим было некогда - я все время был в разъездах...
Что касается моего переезда в "президентский" дом в Крылатском, то это целиком инициатива Бориса Николаевича. Сначала это недостроенное здание на Осенней улице предназначалось знаменитому "кремлевскому" 4-му медицинскому управлению с его спецполиклинниками. Собственно, в этом помещении и предполагалось открыть очередную поликлинику для большого начальства. Но денег у советской власти уже не хватало, и стройка оказалась замороженной. После 1991 года дом попал в ведение Управления делами администрации Президента. Сделать резиденцию Президента в многоквартирном, пусть и небольшом, доме пришло в голову самому Ельцину. Он как-то при мне сказал, что хотел бы на пенсии жить рядом с друзьями. Учитывая, кто сейчас живет в этом доме, следует отметить, что Президент здесь в расчетах ошибся. Стройку быстро закончили, а для соседства отобрали близких к Президенту людей: Коржакова, Ерина, Суханова, Грачева, Юмашева, Гайдара. Так я оказался в одном доме с Ельциным.
У меня всегда работа стояла на первом месте, все остальное отходило на второй план. Может быть, поэтому я так поздно завел семью. Я женился в 39 лет, в 1987 году. Наш старший сын Амир родился в том же 1987-м.
Поздняя женитьба... Рождается сын, потом второй... Наверное, я их слишком сильно люблю и потому балую, что сказывается на их воспитании не лучшим образом. Но я же так редко вижу их.
Когда я играл в Германии на турнирах ветеранов, то брал с собой старшего сына. Ему тогда уже исполнилось года четыре... Каждый день у нас были переезды в другие города (я сам за рулем), каждый день - новые матчи. Приезжаешь в клуб, начинаешь играть, а ребенка оставляешь на специальной детской площадке. Но он вырывался на волю, уходил на корты, чем-то там занимался. Как-то раз я играл, а он вышел на площадку: "Давай, папа, я линии подмету".
Однажды, выиграв и уходя с корта (за три года, выступая первым номером в команде, я проиграл всего один матч), я встретил по пути в раздевалку директора клуба. Вижу, что он хочет мне что-то сказать, но как-то мнется. Потом решился: "Ваш сын со второго этажа такому-то пописал на голову". Подозвал Амира: "Маленький, почему ты это сделал?" Сын объяснил: "Папа, он меня обидел, и я долго его выслеживал". Оказывается, Амир затаил обиду, "сидел в засаде", ждал, когда сможет расквитаться.
Нам, как я уже упомянул, приходилось много ездить по разным городам и городкам. Как-то часов в семь утра, когда надо было снова выезжать, я стал будить сына. Сам понимал, что это уже надоело ребенку: каждый день одно и то же. И вот, чтобы он проснулся, говорю ему: "Шамиль, вставай, нам дали новую машину. Давай пойдем, порулим". Я надеялся, что он "клюнет" на машину, поднимется, а он: "Папа, ты меня заездил..."
Я и дальше буду называть Амира Шамилем - так мне уже и самому привычнее. Он рос не в меру возбудимым мальчиком - был очень чувствительным. С семи лет занимается теннисом, до этого ходил на плавание и фигурное катание. Я боялся его травмировать психологически, поэтому в детских турнирах он долго не играл. Хотя многие сложности в прошлом, но к соревнованиям Шамиля я стал подпускать только сейчас. Он падает, но пытается достать любой мяч, плачет, но играет, цепляясь за каждое очко. Совсем маленьким, играя в футбол, он старался как мог, чтобы мяча не отдавать, а если его отнимали, то играл в подкатах.
Шамиль предрасположен к парной игре, что удивительно в его возрасте. Это странно потому, что обычно к парной игре тяготеет тот, кто не любит бегать и поневоле, скрывая этот недостаток, все время идет к сетке. Но такое прикрытие проявляется больше у взрослых. Шамиль же бегает легко и много, но обожает парные комбинации. Может, оттого, что любит на корте быть советчиком, даже если партнер сильнее его. Если я встаю играть с ним пару, он и меня начинает учить, где надо стоять, как играть. А вот ему самому невозможно сказать прямо: "Делай так!" Его к этому надо подвести. Почему я не тренирую собственного сына? Потому что для меня подобное "развлечение" труднопереносимо.
В теннисе есть такие правила, которые для всех являются аксиомой. Для всех, кроме Шамиля. Времени на разного рода подходы у меня всегда мало, и когда я пытался его просто заставить, пытался переломить, то убедился, что занятие это бесполезное.
Если же провести определенную подготовительную работу, со множеством примеров, он готов исполнить все, что ему скажешь. А если приказываешь, он тут же начинает спорить, доказывать, что именно ты ничего не понимаешь: "Папа, так, как играл в теннис ты, уже никто в мире не играет!" - "Как же так? Я капитан команды на Кубке Дэвиса. Я подсказываю Кафельникову, первой ракетке мира! Он же слушается, делает, как я советую". А сын выдает мне в ответ: "А что, Кафельников умеет играть в теннис?" Тогда я подвел его к Кафельникову и сказал: "Женя, вот у Шамиля сомнения по поводу твоей игры". Евгений серьезно спросил у "критика": "Ты действительно так считаешь?" Не помню точно, что ответил мой сын, но как-то хитро выкрутился.
Я взял Шамиля в Америку на матч Кубка Дэвиса США - Россия, чтобы у него появилось серьезное понимание тенниса, чтобы он увидел его изнутри. И когда Сафин проиграл матч Курье, Шамиль подошел ко мне: "Папа, я сейчас не могу ни с кем разговаривать". - "Почему?" - "У меня до сих пор мандраж". Он так переживал, так был расстроен, что долго не мог прийти в себя.
К своему младшему сыну (Филипп родился 4 января, и в 1999 году ему исполнилось пять лет) я отношусь уже по-другому. Стараюсь с самых малых его лет бывать с ним чаще, много общаться, сам укладываю его спать. Младший достался Анжеле еще тяжелее, чем Шамиль, и нервная система у Филиппа еще не устоявшаяся. Ему необходимо все время что-то объяснять, и если долго объясняешь, он начинает выполнять. А вот окрик он совершенно не воспринимает.
Собственно, его старший брат маленьким так же моментально возбуждался, а сейчас по сравнению с прежними годами он просто образец спокойствия. Говорят, что и я в нынешнем возрасте Шамиля имел такой же характер, тоже цеплял все мячи и так же часто плакал. Плачешь же от обиды, а не от боли. От того, что стараешься, делаешь все что можешь, а тебя обыгрывают.
И Шамиль-младший идет точно по моим следам: слезы на корте текут и текут. Но случись драка, он будет биться с утра до вечера, пока не упадет без сил. Как-то трое ребят, постарше, чем он, сбили его приятеля с велосипеда. Так эти двое маленьких дрались, не убегали: их колотят, а они снова лезут. Пришел домой, ничего не рассказал. Потом только все раскрылось. У него на многое в жизни уже есть свои оценки. Есть и друзья, но выбор их, на мой взгляд, странный, не поддается порой объяснению. Играть, гулять он может со многими, но дружить со всеми подряд - никогда. Шамиль спортивный, хорошо координированный мальчик. Я попытался приучить его к футболу, наверное, помня свои детские огорчения из-за маминого запрета (об этом впереди). Но Шамиль не захотел идти в футбол, отказался наотрез. А сейчас мне выговаривает: "Почему ты меня отдал в теннис, а не в футбол?"
Когда на меня обрушился вал обвинений в бульварной прессе, когда против меня началась кампания и меня принялись "закапывать", Шамилю уже исполнилось восемь лет. В Новогорске, при Академии тенниса, мы организовали свою общеобразовательную школу. Шамиль ездил туда учиться, но к нему стали приставать ребята. Дома он ничего не рассказывал, не повторял того, что говорили одноклассники о его папе, а дрался с ними и возвращался хорошо потрепанным, становясь все более и более озлобленным. Мне пришлось перевести его в обычную сельскую школу - рядом с загородным домом, в котором мы живем постоянно. Шамиль проучился в ней год, а уже потом я перевел его в лицей, тоже неподалеку. Там изучают языки, а главное - изобразительное искусство. Шамиль у нас - человек творческий: у него тяга к краскам. Впрочем, возможно, я невольно отбил у него этот интерес: сейчас Шамиль много ездит со мной и заниматься чем-то еще, кроме учебы и тенниса, ему сложно. Я сам переживаю: у сына задатки во многих областях, а я своим расписанием невольно мешаю их развитию.
Я переехал жить за город, и большая удача, что Юрий Михайлович Лужков дал мне, своему советнику, такую возможность - заниматься лишь несколькими спортивными проектами. Это не поглощает всю мою жизнь, что являлось необходимым условием, когда я работал в Кремле. Моя главная, среди прочих, обязанность в Москве - Кубок Кремля. Работая советником мэра, я сам планирую свой рабочий график и стараюсь в своем расписании находить время, которое принадлежит только моим детям.
Я взял за правило: когда бы я ни вернулся домой, во сколько бы ни лег, встаю в 6.30. Завтракаю всегда с сыном, так что с Шамилем мы общаемся каждое утро. Я часто сам отвожу его в школу, а перед этим, за завтраком, мы обязательно что-то обсуждаем. Мы и по дороге в школу о многом успеваем поговорить. Эти полтора часа утром - самые дорогие для меня. Никакого сна ради них не жалко. Вот только пока я никак не могу приучить Шамиля к порядку: на это меня уже не хватает. Я не могу заставить его складывать на место вещи: у него один ботинок может быть в одном конце дома, другой - в другом...
Теперь все чаще и младший, Филипп, остается ночевать у меня. Младший сын в отличие от старшего абсолютно неспортивен. Тот в пятилетнем возрасте был как работающий без остановки мотор. А Филипп нежный, он развивается медленнее, чем Шамиль. Возможно, он раскроется годам к семи-восьми, но сегодня он совершенно не расположен к активной спортивной деятельности, если такое вообще можно сказать о малыше.
Как известно, все, что ни делается, делается к лучшему. Если бы в моей жизни ничего не изменилось, и я бы оставался работать в Кремле, то не имел бы никакой возможности каждое утро общаться с сыновьями. Вообще-то это трагедия - нестыковка жизни в семье и работы на высоком уровне управления. Меня сейчас не надо спрашивать, что важнее...
Официальный сайт: www.tarpischev.ru
